ДРЕВНЕРУССКИЕ АМУЛЕТЫ - ТОПОРИКИ
ЧАСТЬ II
Не менее важно и другое наблюдение: больше половины находок связано с городами.
Из 46 топориков, обнаруженных в границах Руси, 23 найдены в культурном слое городов - Киева, Вышгорода, Княжой горы, Вопия, Теребовля, Новгорода, Старой Руссы, Белоозёрска, Старой Рязани, Суздаля, поселения на Менке, Дрогичина Надбужского, Белой Вежи.
Еще 4 экземпляра происходят из порубежных крепостей - Торговицкого и Липлявского городищ; два амулета найдены в городских некрополях Белой Вежи и летописного Клещина (у с. Городище на Плещеевом озере), 4 экземпляра происходят из дружинного могильника на р. Кеме в Белозерье.
Два амулета обнаружены на обычных селищах (Каталог, № 13, 14) (Грехов Ручей, Благовещение) и лишь три - в рядовых деревенских курганах (Католог, № 53, 54, 57: Колчино, Митяево, Оленино). Примечательно, однако, что и в курганах у Грехова Ручья, и в Оленинском могильнике найдены боевые топоры, столь редкие для рядовых сельских памятников.
География находок определенно свидетельствует, что топорики-амулеты не имели широкого распространения среди сельского населения.
Их владельцами были главным образом жители городов, военных крепостей и дружинных поселков.
Симптоматичны находки топориков в пограничных пунктах:
на юге, в Поднепровье и Посулье (Лиллява, Яблоново, Торговицкое, Воинь), юго-востоке (Белая Вежа) и западе Руси (Дрогичин, Букивна, Городница), т. е. в тех местах, которые особенно часто оказывались ареной военных действий.
За пределами Руси топорики встречены на территории Пермской губернии, на Ветлуге, в Волжской Болгарии, на о. Вайгач. в Эстонии, Польше и Финляндии – там, где русские дружинники собирали дань или куда они совершали военные походы.
В Кемском некрополе, в могильнике Оленино и в курганной группе у д. Городище зафиксированы погребения как с топориками-амулетами, так и с настоящими боевыми топорами, что указывает на принадлежность их обладателей к одной и той же среде.
Сбыт и распространение топориков-амулетов происходили иначе, чем сбыт украшений, в частности металлических подвесок-амулетов.
Об этом свидетельствуют материалы Кемского некрополя, где на 77 раскопанных погребений приходится 4 захоронения с топориками.
Кемский некрополь находится на севере Белозерья, и, учитывая удаленность этого пункта от крупных ремесленных центров, где могли производиться топорики, можно предположить, что все 4 экземпляра - стандартная продукция, попавшая сюда в одной партии товара.
В действительности топорики относятся к разным типам, 2 экземпляра типа IV различаются по размерами орнаментации, а два широколезвийных топорика - по форме лезвия и обуха.
Несомненно, все предметы изготовлены разными мастерами, а значит, концентрация амулетов на Кеме объясняется не тем, что сюда единовременно была завезена продукция одной ювелирной мастерской, а особым спросом на топорики-амулеты со стороны населения, оставившего Кемский некрополь.
В. П. Даркевич справедливо обратил внимание на то, что топорики не встречаются в женских погребениях в наборах амулетов.
Действительно, из девяти документированных погребений с топориками лишь два являются женскими.
В кургане 41 второй Колчинской группы топорик найден у плеча погребенной женщины (Каталог, № 53). В погребении 17 Выжумского III могильника мининтюрный топорик находился на груди погребенной на одной низке с бусами (Каталог, № 19), но этот могильник принадлежит ДРЕВНИМ МАРИЙЦАМ, в среде которых значение древнерусских амулетов могло истолковываться по-своему.
Пять погребений с амулетами-топориками принадлежат мальчикам (Кемский некрополь, Митяево, Белая Вежа, Каталог, № 10, 35, 42, 43. 57), одно – подростку 17-19 лет (Кемский некрополь, Каталог, № 11).
Детское захоронение в кургане 6 в Кемской группе сопровождалось боевым топором и боевым наконечником стрелы, захоронение подростка из кургана 9 – бронзовым навершием рукояти плети и острием с кольцом, т. е. предметами, связанными с воинским снаряжением.
В детских и мужских погребениях миниатюрные топорики покоятся в ногах у костяков – у стопы, у колена или у таза справа, там же, где должны находиться настоящие топоры. Таким образом, амулеты-топорики, представляющие собой прекрасные образцы прикладного искусства, не были украшениями и не имели постоянного места в костюме.
В. П. Даркевич указал также, что некоторые топорики были насажены на деревянные рукояти, что свидетельствует по его мнению, об использовании их для совершения каких-то обрядов. Остатки дерева сохранились во втулках экземпляров из Городища, Билярска, Саркела (Каталог, № 15, 20, 35, 36).
Присутствие остатков деревянных рукоятей во втулках всех четырех топориков из Кемского некрополя заставляет предположить, что закрепление их на деревянной рукояти было скорее правилам, чем исключением. Топорик из кургана 6 был разломан на две части – они были связаны толстой шерстяной нитью, продетой в проушину обуха и в круглое отверстие на лезвии.
Известно, что помещение в погребения намеренно сломанных вещей не характерно для славянского погребального обряда; поэтому находка в могиле сломанного топорика свидетельствует, вероятно, что эти предметы сохраняли определенную ценность для своих владельцев даже в поврежденном виде.
Таким образом. как форма амулетов-топориков, так и обстоятельства находок склоняют к мысли о связи этих предметов с воинской средой и специфичными для нее верованиями и обрядами.
Амулеты воспроизводят не обобщенный образ топора, а конкретный тип боевого оружия, и находки их связаны преимущественно с теми древнерусскими памятниками, где наиболее велика вероятность встретить следы профессиональных воинов.
Известно, что боевые топоры в Древней Руси были основным оружием младших дружинников – «отроков».
С учетом всего вышеизложенного в бронзовых топориках-амулетах можно видеть своеобразные знаки принадлежности к воинскому сословию, которые давались сыновьям дружинников при постригах – обрядах, сопровождавших первое обрезание волос у ребенка, в русской деревне XIX в. при постригах мальчика иногда сажали на топор, обряд совершался по исполнении ребенку года или трех лет.
По оценкам Г. П. Романовой, возраст детей погребенных с топориками-амулетами в Кемском некрополе в одном случае составлял 11-12 лет, в двух – 3-5 лет, возраст мальчика из погребения в Белой Веже – от 1 года до 7 лет – все они, таким образом перешагнули возрастной рубеж, сопровождавшийся постригами. Очевидно когда мальчик становился младшим дружинником – «отроком», топорик-амулет играл роль оберега, защищавшего своего владельца в походах и на поле боя.
Хотя топор в индоевропейской мифологии – оружие бога-громовика и почитание его у славян в основе своей связано с культом Перуна, археологический контекст наших находок не дает указаний на то, что они имеют какое-либо отношение к почитанию высших божеств языческого пантеона.
Бронзовые топорики-амулеты не были известны на Руси в Х в.. когда язычество было официальной государственной религией; устойчивая «иконография» амулета сложилась в XI в., когда святилища Перуна были уже разрушены. Сам тип топора, который воспроизводят амулеты, не древняя архаичная, а новая форма оружия, получившая распространение лишь в ХI в.
По-видимому, после принятия христианства дружинники быстро отказались от почитания высших языческих богов, но языческие верования, связанные со специфическим укладом жизни профессионального воина, напротив, получили в XI в. дальнейшее развитие, что выразилось в появлении особых типов воинских амулетов.
Остается рассмотреть вопрос о соотношении древнерусских и скандинавских амулетов-топориков. Хорошо известно, что в Х в., в период оживленных славяно-скандинавских контактов, топорики-амулеты прочно вошли в культуру скандинавов и в большом количестве попадали на Русь.
Однако древнерусские амулеты XI-XII вв. имеют мало общего с более ранними скандинавскими. Те и другие различаются по форме, материалу (скандинавские изготовлены, как правило, из железа или серебра, древнерусские – бронзовые или свинцовые) и, наконец по самому характеру воспроизведения оружия: скандинавские амулеты в отличие от древнерусских очень условны, а реальные топоры узнаются в них с трудом. Т. Арне и П. Паульсен рассматривали появление отдельных амулетов, имитирующих топоры типа IV, в Швеции и Дании как результат контактов с Востоком, т. е. с Русью. Немаловажным может показаться тот факт, что исходными образцами для амулетов второй группы послужили широколезвийные секиры, связанные по своему происхождению со Скандинавией и Балтийским регионом. Но широколезвийные амулеты-топорики не встречены на территории самой Скандинавии.
Неожиданное направление поиска дает одна МАЛОИЗВЕСТНАЯ НАХОДКА, хранящаяся в Национальном музее в Хельсинки (№ 1399:90).
Это маленький железный топорик, происходящий из раскопок Европеуса в Тимереве . Топорик имеет симметрично расширяющееся лезвие и обух простой конструкции без щековиц, длина его 8,3 см., ширина 5,6 см.
Такой же топорик найден в культурном слое Х в. на поселении Крутик в Белозерье; 14 аналогичных топориков найдена в Норвегии, восемь – в Дании, один из последних – в погре6ении Х в. рядом с крепостью Фюркат. Назначение этих предметов остается неясным, они лишены какого-либо декоративного оформления и в то же время слишком малы, чтобы в них можно было видеть настоящее оружие. Э. Рёисдаль высказал мнение, что топорики имели какое-то символическое значение.
Если бы это предположение БЫЛО ДОКАЗАНО, гипотеза о влиянии скандинавской традиции на древнерусскую могла бы получить некоторое обоснование. Поиски связующего звена между древнерусскими и скандинавскими амулетами не дают пока положительных результатов, как и поиски исходных типов амулетов-топориков в более ранних славянских древностях. По-видимому, миниатюрные топорики принадлежат к тому кругу вещей - бытовых предметов, украшений и культовых символов, которые появились как инновации на волне мощного обновления материальной культуры восточных славян в XI в.
Источник: Макаров Н.А. Древнерусские амулеты-топорики
"Российская археология", № 2, 1992 год.
#Русь_археология_история_источники